Пол Малдун

"Полевой госпиталь"

Брать, возвращать им жизнь
Силой лишь рук одних,
Безмолвием наших ножей.
Мы не в ответе ни перед серым Югом,

Ни перед синим Севером, ни перед ложью
О праведных войнах, начатых
В целях самозащиты, нам все равно,
С какой целью они заряжают ружья.

Мы подотчетны только свежим могилам.
В нашу палатку принесли девушку.
Из её тела мы извлекли пулю,
Которую Джордж на днях приладит

К рыболовной леске.
Она умирала прося эфира,
Кричала, что мы - убийцы.
Джордж зажег фонарь, и к нам впорхнули

Огромные, желтые бабочки,
И, обмахнув её раны,
Пристали к нашим рубахам,
Как ордена за отвагу.


ещё некоторое количество стихов"Ма"

Её школярская осанка на старых снимках. Сидит под ивой,
Рядом, кажется, площадка для крокета,
Читает вслух, наверняка из Руперта Брука.
На дворе - вечный июнь или май.

А вот она с кем-то на мопеде.
Нет, это не мой отец. Остриженная голова,
Начищенные латунные пуговицы,
С виду американский солдат.
Полная луна

Раскачивается над Кинеганом, садами и фабрикой,
Потом истончается, исчезает с последним стуком дятла.
Соседи, весь Кинеган и Колледжлэнз, собираются вместе,
Старые шахтеры в Коалайлэнде
Идут в забой, взяв клетки с птицами (защитой
Против рудного газа), нежные сполохи канареек.

"Вампирша"

Зимние птицы пьют
Свое отражение
С поверхности льда.
Она вспоминает зиму -
"Правильно развешенные зеркала
Создают иллюзию глубины", -
Когда она закрыла стены -
От потолка до пола - зеркалами.

В январе она вынырнула
Из зеркальных глубин.
Вещь не должна быть -
Говорит она -
Больше самой вещи.
Целые дни
Провожу в постели, жива,
И живу себе.

Она верила,
Что ей хватит родной земли,
Даже когда вставала ночью
И выходила
На крыльцо, чтобы забрать
Бутыль вчерашнего молока.
Крышка пробита клювом
Голодной птицы.

Кентавры

Вильгельм Оранский повелевает
Фабричной стеной, островерхой крышей.
Он - боевой коняга белой, почти снежной масти,
По берегу Бойна продирается сквозь осоку, похожий
На повозку молочника, плывущую против течения

Наших задворок. Эрнандо Кортес
На мостовую скликает конников,
Вместо щита размахивая крышкой от помойного бака,
Взгляд прикован к рекам ацтекского серебра.
Он радостно ржет, перебирает ногами,

Любуйтесь, мол. Камень, поднятый
Савлом из Тарса, превратился в копыто.
Он переметнул суму через круп,
Отпустил вожжи, ослабил подпругу,
Вот он грохочет по длинной дамасской дороге.